Шум стих так быстро, как будто бы кто-то накрыл меня огромной пуховой подушкой. Тишина надавила на уши и стало нечем дышать — стало нестерпимо душно. Я подняла глаза к небу, где размытое бледно-розовое пятно стремительно темнело. Кожа покрылась испариной, я открыла рот, жадно вдыхая обжигающе-горячий воздух. Уши заложило. Я опустилась на колени, уперевшись руками в землю. Сердце бешено стучало, пальцы дрожали, сжимая пучки травы.

Внезапно из гудящей тишины пробились слабые звуки — гулкие шлепки, эхом отдающиеся в голове. Редкие, чуть различимые, они будто бы приближались. Подул теплый ветер, убравший начавшие было прилипать к потному лицу пряди, а вслед за этим напряженная пустота взорвалась непрерывным громом ударяющихся о землю капель. Все еще сидя, я видела, как влага, попавшая на землю, поднимает в воздух облака сухой пыли. Я запрокинула голову назад, подставляя лицо горячим потокам и отдаваясь во власть ощущений.

Поначалу небесная прохлада быстро гасилась жаром тела, и под одежду затекали горячие ручейки, не приносящие облегчения, но ветер постепенно тушил огонь, снедающий кожу.

Я остывала медленно, как оставленные в погасшей печи угли. Я легла на спину. Горячая корка земли грела спину, а грудь тихо вздымалась под жестокими ледяными порывами. По закрытым векам текла вода, а ладони гладили влажную, наливающуюся соком траву.